Человек и его корабли

Владимир Прощенко
Январь 2014

6 января я снова побывал на борту ледокола-музея "Красин".

Там, по моей просьбе, директор музея и ветеран Службы космических исследований Николай Александрович Буров рассказал о своей собственной службе в СКИ ОМЭР и о судьбе кораблей "морского космического флота". Они так тесно переплелись, что отделить их нельзя.

Вот запись этого рассказа.


Как попал в СКИ ОМЭР

После окончания академии Можайского в 1976 году я был направлен на НИП-16, Евпатория. Через полтора года был объявлен набор на корабли. В 1978-м, когда сдавали "Космонавтов" я подал рапорт. Года два пришлось ждать. В декабре 1979-го вопрос был решён, подписан приказ о моём переводе в в/ч 26179. Её открытое наименование – Служба космических исследований Отдела морских экспедиционных работ АН СССР. На "Космонавтах", видимо, всех уже набрали, поэтому попал на "Кегостров".

"Кегостров". Фото: Brian Fisher
"Кегостров". Фото: Brian Fisher
Все "Селены" в Морском порту Ленинграда. Фото: Б.Ключников (КГД), 1989 г.
Все "Селены"
в Морском порту Ленинграда.
Фото: Б.Ключников (КГД), 1989 г.
"Космонавт Павел Беляев" у причала Тилбери, Англия. Фото: Robert J.Smith, 1992 г.
"Космонавт Павел Беляев"
у причала Тилбери, Англия.
Фото: Robert J.Smith, 1992 г.

Пришёл туда старлеем. Назначили на капитанскую должность старшим инженером в отделение телеметрии. 8 марта 1980-го вышли в рейс. Тот первый мой рейс был около 9 месяцев. Проливом Дрейка вышли в Тихий океан. Предстояло работать по спутнику СПРН "Око".

Тихий океан оказался вовсе не тихим. В точке работы нас встретил сильнейший шторм. В Атлантике, в 40-х, тоже качало. Но тут, в Тихом… Вырывало столы, холодильники от переборок отлетали.  Крен под 50. Пока держишься за стойки - стоишь. Отпустишь – тебя от одного борта к другому кидает. Начальник экспедиции Минкин Анатолий Иванович и капитан Фечин Фридрих Фёдорович не побоялись шторма, хотя риск был велик: встанет машина – и всё, погубим людей. Из-за шторма пришлось менять курс, хотя делать это было нельзя. Но отработали, получили оценку "отлично". Помогло, что у антенны была широкая диаграмма направленности.

После работы зашли в порт Кальяо, Перу. Для судов Службы – это редкий, экзотический порт. Впечатлений от захода много. Запомнилась автобусная экскурсия. И то, что в каком-то магазине, куда зашли за джинсами, продавщица неплохо говорила по-русски - к советским рыбакам там привыкли. 

Потом я получил капитана и был назначен начальником отделения телеметрии вместо Агеева Вячеслава Евгеньевича, ставшего главным инженером. Он ушёл начальником отдела на "Беляев", а я в положенный срок получил майора и занял его место, стал гавным инженером. В 88-м дошёл до подполковника и был назначен начальником экспедиции на "Кегостров".

В 1989-м году "Кегостров" сходил в свой последний экспедиционный рейс. Тот год стал последним годом службы пяти кораблей – "Моржовец", "Кегостров", "Невель", "Боровичи" и "Космонавт Владимир Комаров". Их вывели из Службы. КВК сменил владельца, а все четыре "Селены", сделав по 24 или около того рейса, честно отпахав своё, были разукомплектованы. С них сняли спецоборудование и отправили на слом.  

В начале 90-х Служба понемногу сворачивала интенсивность работы. После "Кегострова" попасть на другое судно было трудно и я ушёл работать в военную приёмку в КБ при заводе подъёмно-транспортного оборудования им. Кирова, курировал стартовую площадку на Байконуре. В 1992-м попросился снова на флот, был назначен на "Космонавт Павел Беляев" и стал на нём начальником экспедиции в рейсе, посвящённом 500-летию открытия Америки "Колумб-92", имевшем девиз "Космос – землянам". В этом рейсе вокруг Европы судно заходило в Гамбург, Лондон, Гавр, Лас-Пальмас, Геную, были в Португалии и на Мальте. На борту "Беляева" в тот рейс ходили советские космонавты Виктор Петрович Савиных и Виктор Михайлович Афанасьев.

С июля 1992-го – пауза. Осенью 1993-го в рейс вышел "Космонавт Владислав Волков". "Волкова" сменил "Космонавт Виктор Пацаев". А в январе 1994 года вышел в свой последний рейс "Беляев". В феврале мы встретились с "Пацаевым", который шёл домой. Отработали по полёту "Союза ТМ-18" и станции "Мир", кстати, с экипажем знакомого уже нам космонавта В.М.Афанасьева.

В июле 1994-го мы вернулись домой. Оказалось, это была последняя работа судов Службы.

Годы неопределённости

В 1995-м все четыре "космонавта" оказались без работы и встали у стенки Балтийского завода. Стали ли беспризорниками? Что с ними происходило в это время?

Все "Космонавты" у стенки Балтийского завода. Фото: Tony Garner, 1995 г.
Все "Космонавты"
у стенки Балтийского завода.
Фото: Tony Garner, 1995 г.

Беспризорниками они не стали. Их экспедиции уже не существовали, но была организована группа из примерно 20 человек, гражданских служащих. Дубков, Шищенко, Попонов, Варвалюк, Базлов, Леднев, Пронин… Я помню все их имена. Офицеров, кроме меня, на этих судах уже не было. На каждом судне имелся экипаж по береговому штату, капитаны, механики, матросы…  Меня назначили "старшим по рейду" на "Селенах". Штаб – на "Беляеве".

Эта стоянка затянулась до 2000-го года. А перед этим, в 95-м, СКИ ОМЭР была ликвидирована и суда следовало передать из подчинения Министерства обороны в Росавиакосмос. По приказу командующего Военно-космических сил В.Л.Иванова с них требовалось демонтировать спецоборудование. Первым на разборку попал "Волков", как самый старый. Мы, наша группа, сами, своими руками снимали это оборудование. До слёз обидно было это делать. Следующим на очереди был "Беляев". Мне было особенно жалко свой корабль. Каждый день из Красного Села на Балтийский завод под погрузку пригоняли КамАЗы с офицерами и солдатами. Я, как мог, тянул дело, придирался к оформлению бумаг, сдавал какое-то старьё, холодильники, культ-быт-оборудование. Наконец, когда меня предупредили, что уволят из армии "без выходного пособия", а я был тогда уже полковником и деваться было некуда, "Беляев" тоже был разукомплектован и оборудование снято. Оба судна, "Волков" и "Беляев", оставались на ходу, судовые механизмы и оборудование на них - на местах и в полной исправности. Но на Космос работать уже не могли.

Всё это время мы боролись за сохранение судов. Писали главкому, получали отказы. И только после обращения в администрацию Президента получили указание остановить демонтаж. "Пацаев" и "Космонавт Георгий Добровольский" остались нетронутыми, отделавшись устаревшей ЭВМ "Минск-32", холодильниками и какой-то мелочью.  

Затем начала работу совместная комиссия от Балтийского морского пароходства, Министерства обороны и Росавиакосмоса (Российское авиакосмическое агентство, ныне – Российское космическое агентство, Роскосмос) по передаче всех четырёх судов в Росавиакосмос.

В 2000 году "Беляев" и "Волков" перевели на стоянку в Калининград. Оба судна были на ходу, но из соображений экономии их перетащили в Калининград на буксире. Там, в январе 2000-го, их сразу поставили на завод для разборки.

Но перед этим, в течение пяти лет до 2000 года, с "Селенами" происходила целая эпопея.

Так, строились планы по использованию "Беляева" и "Волкова": на "Беляеве" – предлагали установить современную аппаратуру, а на "Волкове" - оборудовать морскую стартовую площадку для запуска лёгких спутников из экваториальных районов океана. Подобный план требовал финансирования. Находились даже зарубежные инвесторы. Они были готовы иметь дело с частной компанией, но не с государственной, то есть - с Роскосмосом.

Велись переговоры с зарубежными компаниями об использовании "Пацаева" и "Добровольского".

Например, предполагалось использование "Добровольского" в проекте "Sea Launch" ("Морской старт") и для этого он в 1998 году, одновременно с кораблём управления "Sea Launch Commander", стоя на Канонерском заводе, проходил переоборудование.

"Sea Launch Commander" у стенки Канонерского завода. Видны стоящие в гавани четыре судна проекта "Селена-М". Фото 1998 г.
"Sea Launch Commander"
у стенки Канонерского завода.
Видны стоящие в гавани
четыре судна проекта "Селена-М"
Фото 1998 г.

"Космонавт Георгий Добровольский"
Последние проверки
за пару недель до выхода в рейс,
который так и не состоялся.
Видео: В.Леднев, апрель 1999 г.
Грот "Пацаева" после прохода под мостом к причалу музея
Грот "Пацаева" после прохода
под мостом к причалу музея
"Космонавт Георгий Добровольский" на Канонерском заводе. Снимок Google 2002 года
"Космонавт Георгий Добровольский"
на Канонерском заводе.
Снимок Google 2002 года
"Космонавт Георгий Добровольский" у причала г.Светлый. 2005 год
"Космонавт Георгий Добровольский"
у причала г.Светлый. 2005 год
"Космонавт Георгий Добровольский" на берегу Аланга. 13 марта 2006 г. Фото: Ajit Solanki
"Космонавт Георгий Добровольский"
на берегу Аланга. 13 марта 2006 г.
Фото: Ajit Solanki

В то время сотрудники НПО "Энергия", приезжавшие на Канонерку для работ по монтажу, жили на "Добровольском". Оборудование для "Добровольского" и "Коммандера" изначально предназначалось для нового судна космической службы – "Академик Николай Пилюгин". Это приемо-регистрирующая аппаратура – станция ПРА-МК, разработанная НПОИТ, и антенна "Ромашка". На "Добровольский" привезли дополнительные блоки приёмников, благодаря которым с 3 до 5 увеличивалось количество принимаемых каналов телеметрии. Сейчас эти блоки работают на "Пацаеве".

К выходу "Добровольского" всё было готово. Но в последний момент американцы отказались от его использования в пользу собственной спутниковой системы ретрансляторов TDRS. Хотя и потратили деньги на закупку и установку аппаратуры.

Потом начались переговоры с французами. Мы предлагали им использовать "Добровольский" для сопровождения стартов ракет "Ариан" с космодрома Куру во Французской Гвиане, Южная Америка. Я участвовал в тех переговорах как технический эксперт от Роскосмоса. Не договорились. Причина – цена, выставленная российской стороной. Французы предложили условия, по которым они оплачивают рейсы, включая зарплату сотрудников и экипажа, в сумме – около 10 тыс долл. в сутки, а российская сторона оплачивает техническое обслуживание судна на стоянке, например, докование и т.п. Наши затребовали оплату за всё. Переговоры закончились ничем и "Добровольский" оказался не у дел.

Случайно, а может и не совсем случайно, судьба свела "Селены" с Калининградом.

Ещё в 1994 году, когда я служил на "Беляеве", стало понятно, что судьба Службы решена и корабли станут на прикол. Я предложил Сергею Викторовичу Серпикову, в то время – начальнику Службы: "Я собираюсь в отпуск, в Калининград, к отцу. Давай, я изучу там причальные стенки". Съездил. Встретился с главой Калининградского порта Георгием Себовым и он предложил свободные причалы для всех четырёх судов Службы в районе, кажется, Вольной гавани. Там, кстати, уже отстаивался "Академик Келдыш", по словам людей с него - "почти бесплатно".

В 1999-м, снова приехав в Калининград и прогуливаясь вместе с В.А.Запрудновым из НПОИТ по набережной мимо Музея Мирового океана, мы решили зайти туда, посмотреть. Там нас познакомили с заместителем директора музея Ларисой Емельяновой. Разговор пошёл о том, чтобы поставить "Пацаев" к причалу музея. Руководству музея мысль понравилась. Из Калининграда в Санкт-Петербург приезжали сотрудники музея, ночевали на "Добровольском", знакомились с судном.

В 2000-м Музей Мирового океана и Роскосмос определили условия, по которым музей предоставлял стоянку "Пацаеву" и оплачивал ему место у своего причала, и заключили договор. Директор музея Светлана Сивкова пробила топливо для судна, мы наняли экипаж, оформили документы и "Пацаев" своим ходом отправился в Калининград. Сначала он пришёл в порт. Затем встал на судоремонтный завод "Янтарь" для ремонта и покраски. Чтобы пройти на место стоянки, из-за малых глубин на Преголе и из-за неразводного железнодорожного моста у судна пришлось срезать, а потом снова приваривать мачты. Тогда и сняли с них многие, уже сгнившие антенны.

Встав у причала Музея Мирового океана, "Пацаев" начал предоставлять свои помещения для музейных экспозиций. Появление "космического" судна у причала музея, экспозиции на его борту, частые посещения судна космонавтами, например, Алексеем Леоновым, выросшем в Калининграде, привлекли к музею новых посетителей. Как местных, так и гостей города, в том числе – из-за рубежа.

Сначала о работе "Пацаева" с космическими аппаратами речи не шло. Целью было одно - сохранить судно. Позднее начались переговоры с ЦУПом о подключении телеметрического комплекса "Пацаева" к работам по сопровождению полёта МКС. В штат судна были включены сотрудники НПОИТ – специалисты по работе с установленном на судне оборудованием, под началом И.Беспяткина. Теперь, стоя в Калининграде, "Пацаев" видит до 3-4 витков станции в сутки, принимает телеметрию и обеспечивает двухстороннюю связь ЦУПа с космонавтами на орбите.

"Добровольский" в это время, в 1999 году, стоял на Канонерке, у 2-го дока.  А в августе 2003-го его на буксире тоже перетащили в Калининград. Смысл перехода мне был непонятен. В Питере, на Канонерке, были все условия для нормального содержания судна: док, электроэнергия, снабжение – всё рядом. В Калининграде же судно поставили у необорудованного причала г.Светлый, без снабжения, воды и электричества. Пришлось постоянного гонять свои дизель-генераторы.

Экипаж набрали из местных жителей, "отставников", уволенных из флота. Понемногу с судна начало всё куда-то пропадать: инструменты, металл… Правда, лаборатории были закрыты и спецоборудование не пострадало. Без обслуживания полностью оснащённое судно начало понемногу "загнивать".

А ведь перед переходом в Калининград на нём кое-что удалось обновить: заменили "Ромашку" на более новую, снятую с "Пацаева", т.к. там на её место поставили новую, только что с Ижорского завода. Вместо 2-метровой антенны "Жемчуг" поставили 4-метровую с "Волкова". Теперь она лежит на баке у "Пацаева", а её шарик – рядом, на причале. В конце концов, в 2005-м, с "Добровольского", как и с "Волкова" с "Беляевым", сняли всё спецоборудование, продали корабль на слом и он, вполне исправный, своим ходом дошёл до места разделки, в Аланг, Индия.

О "Пилюгине"

Модель НИС "Академик Николай Пилюгин"
Модель НИС "Академик
Николай Пилюгин"
"Seven Seas Navigator"
"Seven Seas Navigator"

Так случилось, что мне довелось быть не только начальником экспедиции в последнем рейсе судов Службы, но и начальником экспедиции нового судна космической службы, которое так и не было достроено – "Академик Николай Пилюгин".

Судно спустили на воду в августе 1991-го, оно проходило достройку, на нём активно велись работы, ставили судовые механизмы.

В июле 1994 года "Беляев" вернулся из своего последнего рейса, а месяца через полтора меня назначили начальником экспедиции на "Пилюгин". В октябре - присвоили очередное звание полковника. В штате экспедиции у меня было около 50 офицеров, которые вместе с военной приёмкой Адмиралтейского завода отвечали за установку спецоборудования на судно.

В 1995-м эти работы продолжались, но Министерство обороны уже не могло их финансировать и по приказу главкома ВКС судно вместе со всем спецоборудованием, ещё не установленным, но уже доставленным на завод, было передано заводу в счёт погашения долга.

Адмиралтейский завод получал очень выгодное предложение из Китая о покупке полностью оборудованного судна, но это не соответствовало нашим правилам относительно спецоборудования. В результате практически готовое судно было продано в Италию и там перестроено в круизное судно "Seven Seas Navigator"

О "Пацаеве"

"Космонавт Виктор Пацаев" у причала Музея Мирового океана
"Космонавт Виктор Пацаев"
у причала Музея Мирового океана

"Один виток с Пацаевым".
Видео: В.Прощенко, 2012 г.

Состояние судна "Космонавт Виктор Пацаев", несмотря на его возраст, очень хорошее. У любого судна, как и у автомобиля, корпус – главное. Это самая дорогая деталь. У "Пацаева" он в отличном состоянии. Я видел его в доке – ни единой вмятины, гладкий, как яичная скорлупа. Это же – ледокол. Дизель-генераторы, 3 экспедиционных и 3 для судового электропитания – в полной исправности, почти новые, их же меняли. Судовые электромеханизмы – тоже в порядке. Главная машина постоянно обслуживается, гребной вал регулярно прокручивается.

Да, судовое и экспедиционное радиотехническое оборудование уже устарело. Морально и физически. Но оно вполне может быть заменено на новое, более совершенное и компактное, не требующее множества людей для его эксплуатации. А механизмы привода антенн УКВ-связи "Аврора" и телеметрической "Ромашки" ещё послужат не один год. Они и сейчас в работе. Что же касается выполнения современных требований Конвенции по жизнеобеспечению судна, то по опыту эксплуатации "Красина" могу сказать: переоборудование трубопроводов и ремонт танков для воды и топлива – не такое уж и сложное дело.

Каюты "Пацаева" готовы к приёму людей. Камбуз, холодильники и кладовые – в порядке, готовы принять продукты питания и кормить этих людей. В свои лучшие годы экипаж и экспедиция насчитывали вместе 120-130 человек. При нынешнем уровне техники такое количество людей и не потребуется, достаточно вдвое или втрое меньше, а это – экономия воды, продуктов, зарплаты.

Почему бы не последовать примеру тех же американцев, которые считают целесообразным консервировать свои корабли, если в них нет необходимости на данный момент? Когда требуется, эти корабли ставят на завод, переоснащают и они снова выходят в море.


В заключение

Вот так судьба человека оказалась связана с кораблями космического флота. В 1979-м Николай Александрович Буров пришёл из "Можайки" в СКИ ОМЭР, на корабли. В апреле 1996-го - уволен из Службы и переведён в Роскосмос вместе с четырьмя подопечными ему кораблями. А с 2008-го, когда от флота остался лишь один корабль, трудится директором ледокола "Красин", принадлежащего Музею Мирового океана. Того самого музея, у причала которого ныне стоит и работает по МКС последнее из судов космической службы "Космонавт Виктор Пацаев".

Николаю Александровичу довелось служить флоту в нелёгкое время - в 90-е и начало 2000-х. Много сил и нервов отняла борьба за сохранение судов Службы. Это и поиск причалов для стоянки. Это участие в работе комиссии в качестве эксперта на переговорах с возможными зарубежными партнёрами по использованию судов. Это затягивание любым способом исполнения приказа главкома на демонтаж спецоборудования с кораблей. Это обращения в прессу и заявления для телевидения, сделанные с целью сохранить "Добровольский", на что руководство не давало ему права. Обращался он во всевозможные инстанции, где получал заверения в том, что суда сохранят и заверения эти оказывались обманом. Николай Александрович боролся за "морской космический флот", делал это, несмотря на риск быть наказанным, уволенным. Боролся, очевидно, не только потому, что понимал и понимает значение этого флота, но и потому, что прикипел к нему. Как в том фильме: "Часть команды, часть корабля". Он и сейчас душой переживает за будущее "Пацаева", готов за него постоять и верит, что "Пацаев" выживет.

Пожелаем Николаю Александровичу успеха в этом.

Как и директору Музея Мирового океана Светлане Геннадьевне Сивковой, которая твёрдо намерена бороться за сохранение "Пацаева", куда уже вложено много сил и средств чтобы привлечь посетителей. Чтобы показать им не только выставочные коллекции уже размещённые на судне, но и, возможно, научно-исследовательский корабль в действии. Чтобы, когда он "уйдёт на пенсию", можно было продемонстрировать желающим, его работу "изнутри": смоделировать сеанс, показать движение антенн, отслеживающих космический аппарат, вывести сигналы датчиков на БВН, воспроизвести запись переговоров ЦУПа с космонавтами...

А "Пацаеву" – пожелаем долгой жизни. Как кораблю-трудяге, готовому не только остаться на плаву в качестве музея достижениям отечественного судостроения, космической науки и промышленности, но и поработать по своему прямому назначению – в качестве судна сопровождения космических программ России.